САНКТИ-СПИРИТУС

В 1514-м Веласкес основал город Санкти-Спиритус. Город в самом центре Кубы вырос чуть больше, чем предыдущие детища конкистадора, чему поспособствовал сахарный бум.
 

Колониальное наследство здесь отличается некоторой … скажем так, трансформацией. В свое время любовь к «сладкой жизни» пираты, а также полчища муравьев заставили жителей перенести город Санкти-Спиритус и соорудить его заново. Церковь Парокиал-Маяр, возведенная 1522 года, тоже была разрушена и возобновлена по камняй. В XVIII веке пристроили колокольню, а в XIX веке — купол. Это древнейший храм Кубы, и относятся к нему со всем уважением: церковь является историческим средоточием города, а ее убранство поражает пышностью.А еще говорят, именно со Санкти-Спиритуса происходят кубинские мужские рубашки гуаяберы. Сначала их называли яяберамы — от реки Яябо. А потом карманы оригинальной одежды люди начали наполнять плодами гуаябы …

В ресторане, где мы обедали, трио оживленных музыкантов выступало в неизменных гуаяберах. Но через упорное гостеприимство кубинцев концерт и трапеза так затянулись, что на смотрины города не осталось и часа. Типичная ситуация … Хорошо, хоть покидали мы Санкти-Спиритус именно через реку Яябо, пересекая ее единственным на всю Кубу каменным мостом в романском стиле.
Выяснилось, что «путешествующие» города — характерная особенность колониальная периода. К таким принадлежит и Камагуэй, он же — Санта-Мария-дель-Пуэрто-дель-Принсипе, как его назвали веласкевцы в день основания, 2 февраля 1514 года. Через большое количество пиратов в близлежащих водах и комаров в прибрежных зарослях жители Пуэрто-Принсипе решили, пока не поздно, убираться. И отправились подальше от берега вместе с городом.
Из -за отдаленности от торговых путей Камагуэй сосуществовал себе, пока в XVII веке окрестные крестьяне и плантаторы не увлеклись животноводством. В результате центр региона быстро забогател. А следовательно стал лакомым кусочком для «джентльменов удачи». 1688 они во главе с легендарным душегубом Генри Морганом фактически уничтожили город. Но вскоре он восстановили свое процветание.Сельскохозяйственную специфику мы отметили еще на подступах к Камагуэе: вдоль шоссе перегоняли табуны горбатых коров хвацки ковбои, только были они преимущественно чернокожие и на головах имели соломенные шляпы «Стетсон».
Наглядным же следствием пребывания здесь Моргана появилась невероятно запутанное строение города, которое еще называют «схемой битой тарелки». Пиратам трудно было сориентироваться в старой части Камагуэе, чего и добивались горожане. Правда, такие же трудности ощущают и современные автомобилиста, вооруженные картами.

Ну, а побочным эффектом того исторического избавления от комаров стала засуха в новых местах проживания. В свою очередь, она породила особый камагуейський экзот — тинахоны, пузатые глиняные жбаны. В старину их выстраивали перед дворами с двойной целью: собирать дождевую воду и выражать уровень благосостояния хозяев. Еще в начале ХХ века тинахонив в Камагуэе насчитывалось 16 483.
Мы не отказали себе в удовлетворении самостоятельно побродить по улицам, между старинных мозаик, решетчатых балконов и развешанным бельем. Хотя в конечном итоге снова пришлось прибегнуть к услугам гида, чтобы найти в лабиринте Камагуэе площадь Игнасио Аграмонте с памятником одноименному борцу за независимость, а также церковь Мерсед со Святой гробницей, созданной из тысяч серебряных монет.
А на одной из колониальных улиц мы набрели на комедные скульптурные композиции. Посреди мостовой перешептывались шоколадного цвета кумаси, невозмутимый сеньор читал газету, а трабахадор (рабочий) тянул жбаны в тележке с надписью: «Кто выпьет из тинахона, останется в Камагуэе»…